с нас подозрение снимает в том что к переменам неспособны
то что меняемся ведь быстро очень мы реке неисчерпаемой подобны
«Феномен, который мы наблюдаем в России, заключается в том, что народ умудряется без массовых акций неповиновения поставить режим в тупик».
Россия начинает вызывать всё больший оптимизм. У нас нет массовых выступлений, которые в условиях наступившего чекизма обречены, но при этом сопротивление социума навязываемому сценарию «электронного ГУЛАГа» находится на одном из самых высоких уровней в мире.
И чем хуже дела идут у Путинских чекистов, тем больше оптимизма.
Личная позиция десятков миллионов человек, осознающих откровенную ложь, которой их пытаются накормить по поводу «пандемии» синхронизирована между ними.
Без всяких митингов и хождений по улицам десятки миллионов человек понимают, что вопрос поставлен ребром — жить им или умереть. И дело не в каких-то зловредных свойствах «АналоговНеИмеющих» вакцин — вместо них вообще может быть просто солёная водичка.
Здесь вопрос стоит совершенно иначе — идея насильственной вакцинации подразумевает, что проведя эту кампанию, в рамках которой будут отброшены все законы, Конституция, права человека (включая и его право на жизнь), права наших детей, власть в будущем сможет точно так же проводить десятки иных кампаний, не утруждая себя объяснениями и разъяснениями.
Даже Диктатура нуждается в добровольном согласии населения с действиями режима.
Насилием можно добиться каких-то точечных целей, но управлять насилием невозможно. «Вакцинация» — это по факту, легитимизация права власти действовать сейчас и в будущем без какой-либо оглядки на что-либо.
Согласившись с требованием власти о принудительной вакцинации себя и своих детей (а осенью вопрос о детской вакцинации будет поставлен вне всяких сомнений), люди должны будут добровольно (и это ключевое слово) согласиться с правом власти проводить над ними любые эксперименты.
В России (во всяком случае пока) сопротивление достаточно велико и что самое любопытное — нарастает. И это очевидно вызывает ненависть Кремля, который совершенно не рассчитывал на происходящее.
Режим Путина подготовился к масштабным массовым бунтам и выходам на улицу. Росгвардия, которая численно больше чем армия, готова к подавлению выступлений. В случае необходимости есть армии частных карателей, которые уже прошли тренировку в Сирии, ЦАР, в Украине, и которые не дрогнув убьют, отрежут голову, сожгут живьём. На самый крайний случай есть прошедшие учения соколы Путина, умеющие бомбить больницы и школы ковровым бомбометанием.
Именно поэтому зачищены любые потенциальные центры кристаллизации протестных организационных структур — тот же Навальный. Режим выжигает всё напалмом, готовясь именно к сопротивлению на улицах.
Но что делать с людьми, которые просто отказываются подчиняться, Путин и его клика не понимают. У них нет инструмента, с помощью которого можно с помощью насилия загнать в процедурные кабинеты миллионы людей. Весь расчёт исключительно на добровольность. Точнее — на обречённость. И этот расчёт полностью провалился.
Феномен, который мы наблюдаем в России, заключается в том, что народ умудряется без массовых акций неповиновения поставить режим в тупик. Причём в такой, из которого неясно, куда и как выходить. Насилие не работает, а ничего другого у чекистов нет. Можно безо всяких проблем предполагать, что Путин со своей кликой в отсутствие иных способов будет решать задачу приведения народа к покорности по принципу: «Если насилие не работает, значит, нужно больше насилия». И уже осенью мы точно столкнёмся с новой волной террора. Возможно, гораздо более сильного и серьёзного.
И вот это и внушает оптимизм. Хотя, конечно, ничего не закончилось. И будет ещё сложнее.
Однако парадокс «новой нормальности» в том, что она играет в обе стороны. Наши враги пытаются сломать прежний порядок и создать огромный на весь мир «электронный концлагерь». Но и мы защищаем своё право на жизнь по-новому. Так, как наши враги (в том числе и кремлёвская братва) от нас никак не ожидали.
Мы меняемся, и меняемся очень быстро, что снимает с нас подозрение в том, что мы неспособны к переменам.